День памяти – 18 февраля / 2 марта в високосный или 3 марта в обычный год
В это непростое для Русской Православной Церкви и всего нашего Отечества время, Господь утешает нашу обитель, посылая духовную радость – мы обрели еще одну святую!
6 октября 2006 года определением Священного Синода Русской Православной Церкви в Собор новомучеников и исповедников Российских было включено имя Анны Четвериковой (журнал № 113). Материалы были представлены Московской епархией на основании следственного дела 1937 года, по которому святая была приговорена к 8 годам заключения в ИТЛ, где 2 марта (18 февраля по ст.ст.) 1940 года скончалась.
До недавнего времени мы не знали о том, что Анна Павловна в течение многих лет была прихожанкой Высоко-Петровского монастыря. Дело, по которому она была арестована, было нам неизвестно. Теперь же, внимательно просматривая документы, мы восстановили некоторые неизвестные ранее детали ее жизни и подвига веры. Возможно, она была тайной монахиней, но сведения об этом противоречивы.
Мученица Анна родилась в 1873 году в селе Захарьино близ Сергиева Посада в крестьянской семье. До настоящего времени в селе находится храм Воскресения Словущего XVIII в. с приделом в честь преподобного Сергия Радонежского. В этом храме, вероятнее всего, и крестили девочку. О ее крестьянском происхождении говорит соответствующая статья в ее анкете[1]. Здесь же указано, что образование у нее «низшее, неграмотна, самоучка».
Мы не знаем точно, когда она приехала в Москву, но в конце 1910-х годов она уже жила в доме по адресу Петровские ворота, д. 30/7, прямо напротив Высоко-Петровского монастыря, где в 1937 году она была арестована. Она была глубоко верующим человеком, принимала деятельное участие в миссионерской деятельности вместе со священномучеником Иоанном Восторговым и мучеником Николаем Варжанским, которые были расстреляны в 1918 году. Несмотря на то, что она до конца жизни оставалась малограмотной, есть свидетельства, что она принимала участие в организации сестричества.
В мае 1919 года прихожане Высоко-Петровской обители, все здания которой, в соответствии с Декретом об отделении Церкви от государства перешли в ведение Моссовета, ходатайствовали о передаче монастыря в их «бесплатное и безвозмездное пользование». Среди имен почти 300 человек, подписавших документ, есть и имя Анны Павловны Четвериковой.[2]
Очевидно, что дальнейшая жизнь мученицы Анны была связана с Высоко-Петровским монастырем. В 1937 году на вопрос следователя: «Кто из ваших знакомых репрессирован советской властью?» она отвечает: «Мой духовный отец иеромонах Есаф (так записано следователем), поп Полянский…»[3]. Речь идет о клириках Высоко-Петровского монастыря иеромонахе, впоследствии схиархимандрите Иоасафе (Исаеве), а также о преподобномученике архимандрите Германе (Полянском).
Два упоминания о мученице Анне мы находим в следственном деле 1935 года, когда были арестованы настоятель тайной Петровской общины, существовавшей в это время при храме Рождества Богородицы в Путинках, архиепископ Варфоломей (Ремов)[4], несколько клириков и членов тайной общины из числа прихожан. Сама Анна Павловна, которой было уже 62 года, арестована не была, но ее имя упоминается в деле. Свидетель Колчин называет ее среди монашек, которые входят в «нечто вроде женского отделения монастыря… Поименованные в церкви часто одевают полную монашескую форму: подпоясываются ремнями, носят четки и пр.».[5]
В ходе одного из допросов архиепископа Варфоломея следователь задает ему вопрос об Анне Павловне: «Следствию известно, что у себя на квартире в с. Всехсвятском Вы посвятили в тайное монашество гр-ку по имени Анна Павловна и предложили ей никому об этом не говорить». В ответ владыка дает важную личностную характеристику мученицы Анны, которой к середине 1930-х гг. было уже за 60, как человека послушания, трепетно относящегося к слову и действию духовного отца. «Анна Павловна Четверикова… изъявила желание сделаться моей духовной дочерью… Я согласился…, но предложил, чтобы она остригла свои волосы. Четверикова против этого не возражала, но просила, чтобы ее волосы остриг я. Тогда я пригласил Четверикову к себе на квартиру и остриг ей волосы, сказав, что лучше об этом не распространяться. Возможно, могло создаться мнение, что она посвящена в монашество, чего на самом деле не было».[6]
Был ли на самом деле в этот или другой момент совершен монашеский постриг Анны Четвериковой, мы не знаем. Позже, в 1937 году, о ней как о «тайной монашке» говорит свидетель – бывший архимандрит Высоко-Петровского монастыря Панкратий (Гладков). В обвинительном заключении она также называется «тайной монашкой», хотя сама она на вопрос следователя об этом отвечает: «К принятию тайного пострига в тайное монашество я готовилась одна, и готовил меня иеромонах Есаф, но постричь не успел, был выслан за к-р [контрреволюционную] деятельность. <…> Постриг в тайное монашество надо мною совершен не был»[7]. Возможно, она просто скрывала это от следствия, но монашеское имя ее, если постриг был совершен, нам неизвестно.
Однозначно утверждать, что постриг не был совершен, трудно, поскольку мы знаем, что владыка Варфоломей благословлял своих духовных чад в случае арестов сохранять информацию о своем постриге в тайне. Так, еще в 1932 г. на одном из допросов архимандрит Панкратий показал: «Владыка “Варфоломейˮ в указаниях мне, архимандриту Герману, архимандр. Агафону категорически запретил говорить о всех нами подстриженных, как тайных, так и явных монахах. Если кого и вызовут на очную ставку, то мы должны отказываться. Также не говорить и в ГПУ, где больше всего интересуются этим»[8].
Анна Павловна была арестована 29 октября 1937 года и заключена в Бутырскую тюрьму. Архимандрит Панкратий, настоятель Троицкого собора г. Подольска, бывший клириком монастыря с 1930 года, вызванный на допросы в качестве свидетеля, говорит о ней: «Четверикову Анну Павловну я знаю с 1930 года, она является активной церковницей, ежедневно бывает в церкви… Четверикова Анна Павловна тайная монашка, поддерживает связь с различным бродячим элементом из числа монахов, попов и т.д. <…> Четверикова крайне враждебно настроена к Советской власти, среди церковников проводит антисоветскую агитацию <…> Четверикова была тесно связана с осужденным за к/р деятельность епископом Варфоломеем Ремовым, среди верующих выдавала его за “святого мученика” якобы пострадавшего за православную церковь. Четверикова мне говорила: “Владыка Варфоломей является мучеником за веру, его замучили в Бутырской тюрьме, предали смерти, но это все будет учтено нами верующими в свое времяˮ. Четверикова распространяет гнусную клевету на органы Советской власти».[9]
Почему подольский священник дает показания в отношении москвички, трудно сказать. Возможно, Анна Павловна после разгрома общины тайного Высоко-Петровского монастыря в феврале-апреле 1935 г. иногда посещала известного ей по петровской общине священника и исповедовалась ему. Показания архимандрита Панкратия легли в основание вопросов следователя к Анне Павловне, а возможно, и некоторых записей «ответов».
Второй свидетель, соседка Анны Павловны, которая с 1921 года жила с ней в одной комнате, показала: «Четверикова А. П. … человек преданный религиозным убеждениям… к ней приходили служители культа и монашки, которые часто оставались у ней ночевать <…> Я… сама лично неоднократно замечала, как Четверикова вместе с пришедшими к ней гражданами из духовенства упаковывала посылки, а также делала переводы по почте. На мой вопрос: О ком это Вы так заботитесь? она отвечала: “Неужели Вы не знаете, как советская власть жестоко расправляется с духовенством, ведь только за один октябрь месяц выслали больше тысячи священников в отдаленные края советской страны. Им там жить плохо, морят их с голода, вот Господь Бог их и не забывает, шлет подаяния. Да и вообще посмотрите, что делается в стране, церкви закрывают, верующих заставляют не ходить в церковь, а заставляют идти слушать какой-нибудь докладˮ».[10]
Сама Анна Павловна на допросе мужественно отвечает следователю: «Я… действительно поддерживаю связь с высланным за контр-революционную деятельность духовенством, а также занимаюсь сбором средств для оказания высланному духовенству материальной помощи <…> действительно я… предоставляла свою квартиру для ночлега вернувшемуся из ссылки отцу Исидору, которого не прописывали в Москве, вернувшемуся из ссылки отцу Епифану, часто также я оставляла ночевать у себя на квартире бродившую по Москве странницу Анну Емельяновну… и некую тайную монашку Татьяну. <…> Советская власть хочет отнять у народа последнюю надежду – веру. Для этого она насильно, без согласия на это со стороны верующих закрывает храмы, арестовывает и высылает духовенство, только за то, что оно не хочет отказаться от службы, а продолжает служить, а также этой участи подвергаются и верующие, замеченные в частом посещении церквей».[11]
28 ноября следствие было закончено. В обвинительном заключении указывается: «Тайная монашка Четверикова Анна Павловна… ОБВИНЯЕТСЯ… в том, что вела а/с агитацию, распространяла к/р провокационные слухи о якобы имеющемся в СССР гонении на религию и духовенство, проводила денежные сборы для оказания материальной помощи высланным за к/р деятельность попам и монахам. В 1935 году приняла пострижение в тайное монашество, к чему склоняла и других, своих единомышленников, т.е. в преступлении предусмотренном ст. 58 п. 10 ч. 1 УК РСФСР».
29 ноября тройка при Управлении НКВД СССР по Московской области приговорила ее к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере. 27 декабря она прибыла в распределитель Сиблага и 3 июля 1938 года была переведена в Арлюкское отделение, примерно в 80 км западнее Кемерово.
Заключенные отделения занимались в основном сельскохозяйственной деятельностью, полеводством и животноводством, но условия их содержания были бесчеловечны. Есть свидетельства о тяжелейших условиях их жизни – бараки к жилью «не приспособлены. Наблюдается большая скученность, бараки холодные, некоторые… без крыши… Дров для отопления бараков нет, а имеется каменный уголь, для которого в бараках печи не приспособлены. Во всех помещениях, где расположены заключенные, полная антисанитария. На ферме… имеются 8 брезентовых палаток, которые внутри отопляются печками, в них живет до 300 чел. заключенных. Палатки все занесены снегом, окон совершенно нет, день и ночь находятся в темноте… в палатках сплошная сажа, люди грязные… В большинстве своем постельных принадлежностей не имеют, спят на соломенных матах и не обеспечены теплой обувью. Питание также неудовлетворительное… На весь лагерный контингент… недостает значительного количества обмундирования (валенок… полушубков… одеял… телогреек… и т. д.)»
Анна Павловна Четверикова скончалась 2 марта 1940 года в Арлюкском отделении Сиблага и была погребена в безвестной лагерной могиле. 6 октября 2006 года определением Священного Синода Русской Православной Церкви в Собор новомучеников и исповедников Российских было включено имя Анны Четвериковой (журнал № 113) с установлением дня памяти в день кончины (следует учитывать, что год кончины святой мученицы – 1940 г. – был високосным, и 2 марта по
Святая мученице Анно, моли Бога о нас!
Сотрудник историко-архивной службы монастыря Елена Григорьевна Балашова.