Казанская икона Божией Матери и Высоко-Петровский монастырь: святыни утраченные и обретенные

Балашова Елена Григорьевна, Высоко-Петровский монастырь г. Москвы 

«Зима 1924 года. В длинном трапезном храме Петровского монастыря совершается вечернее богослужение. В церкви холодно. Каменные стены так промерзли за долгую зиму, что от них самих точно веет холодом и какою-то сыростью. Даже изображения святых угодников пожухли и как бы потускнели от мороза. <…> Хочется пройти вперед — туда, где совсем тихо и почти темно, где власть холодного камня еще сильнее, чем только у входа. Но здесь… вдруг тихое сияние нескольких лампад у небольшой иконы Казанской Божией Матери, вознесенной на несколько ступеней над уровнем церковного помоста. Сень над иконой, мерцание огней, высокое сияние лика Божией Матери над окружающей тишиной и сумерками сразу будто перерождают душу. Точно весь холод храма, его промерзший камень, его пожухлые изображения, сырость и мрак по углам — только для того, чтоб особым небесным утешением, премирным светом сиял этот образ. И в храме уже не холодно, и служба уже не утомительна. Так бы стоять не настояться здесь, в укромном правом уголке переднего придела перед сиянием Небесной Девы». [1, с. 126, 128]

Это воспоминание оставила схимонахиня Игнатия (Пузик) (1903–2004), в то время еще студентка биологического отделения 1-го МГУ Валентина, впервые пришедшая в Высоко-Петровский монастырь в феврале 1924 года и оставшаяся здесь, как и многие другие, «привлеченные этим сиянием тихих лампад у неземного образа Богоматери как лучом небесным, уж никуда не могли уйти, хотя и не сразу понимали, что произошло с тех пор, как перед ними открыла свои объятия неземная Евангельская любовь» [1, с. 129].

К сожалению, нельзя с точностью сказать, о какой именно Казанской иконе пишет матушка Игнатия. В начале ХХ века в Высоко-Петровском монастыре было два наиболее почитаемых чудотворных Казанских образа. С первым из них обитель вошла уже в XVIII век.

Описание этого образа мы находим у архимандрита Григория (Воинова), бывшего настоятелем Высоко-Петровского монастыря в 1873–1882 годах. Впрочем, сама икона описана кратко, зато большое внимание уделено ее окладам. Так, отец Григорий указывает размеры иконы: «выш[ина] 7, шир[ина] 6 верш[ков]^[2] в золотом окладе» [2, с. 224], а при описании другой Казанской иконы упоминает, что та, другая икона, «письма более итальянского, чем греческого» [2, с. 227], значит, эта икона — «более греческого» письма. Описанию же окладов, надписей и истории иконы, включая указания на несколько ее поновлений в XVIII и XIX вв., уделено две страницы. Из этого описания мы узнаем о богатом убранстве образа, свидетельствующем о его особом почитании. Когда была написана икона, не сказано, но уже в 1685 году князем Яковом Никитичем Одоевским, одним из наиболее видных бояр и государственных деятелей своего времени, был устроен драгоценный киот к иконе, о чем указывала резная надпись на задней стороне киота. «Венец и корона [оклада] золотые, убраны яхонтами (т. е. рубинами и сапфирами — Б.Е.) и обнизаны по краям Бурмитским жемчугом» [2, с. 224], т.е жемчугом наиболее дорогим, крупным, почти идеально круглой формы. Стоит отметить, что архимандрит Григорий в примечании указывает: «Так по описи 1699 г. После икона была еще более украшена» [2, с. 224]. Одним из примеров таких икон и окладов может послужить представленная в экспозиции Государственного исторического музея икона середины XVII века (илл. 1).

Возможно, сугубое почитание и написание образа, устроение драгоценного оклада и богатого киота для иконы князем Одоевским было связано с тем, что он имел непосредственное отношение к Казанским землям — дважды, в 1670–1671 и в 1682–1683 годах он возглавлял Приказ Казанского дворца — один из главных государственных органов управления в России в XVII в., осуществлявший управление юго-восточными землями государства.

На затворах сребровызолоченного киота были сделаны «чеканные изображения Рождества Богородицы, Введения во храм, Благовещения и Успения, по два праздника на каждом затворе, и Святых внизу, под Богородичными праздниками: Иоанна Предтечи, Иоанна Богослова, Николая Чудотворца, Иоанна Постника, Препп. Георгия, Симеона, Преподобномуч. Евдокии и Муч. Татианы» [2, с. 224]. Архимандрит Григорий указывает в примечании, что эти «святые соименны дарителям иконы — Одоевским», однако в родословной росписи князей Одоевских удалось найти не все из этих имен. Этот киот был вставлен в больший, деревянный, на котором были изображены Святая Троица, Деисус, архангелы, святые и история явления Казанского образа в городе Казани в 1579 году.

В 1697 году князь Одоевский скончался, а 10 сентября 1699 года, «“по Указу Великого Государя” Петра I, икона эта взята у вдовы Гликерьи Кутузовой и, по передаче в Петровский монастырь, поставлена в Боголюбской церкви на аналое, по средине храма с правой стороны, а после была помещена в иконостасе, возле храмовой Боголюбской иконы. Ныне она за левым клиросом в той же церкви. В 1702 г. при ней находился “образной” старец или монах» [2, с. 224, 225]. Кем приходилась вдова Гликерья Кутузова князю Одоевскому, как икона оказалась у нее, и почему была передана в монастырь, пока остается неизвестным.

Опись 1699 г. также указывает на то, что 28 сентября того же года, у той же госпожи Кутузовой была взята и «другая Казанская икона в гладком, сребровызлащенном окладе и с жемчужным ожерельем. К ней было привешено до 14 серебряных крестиков, мужских и женских, несколько серег, один перстень, да прикладных денег было рубль 12 алтын 4 деньги. Эта икона поставлена в алтарь той же церкви, против жертвенника» [2, с. 225]. Ни про размеры, ни про какие-либо иные характеристики этой иконы не сообщается, однако привесные крестики и серьги указывают на то, что и этой иконе приносились дары в благодарность за явленную Богородицей через сей Ее святой образ милость к молившимся перед ним.

Что же касается первого образа, то в начале XVIII в. царевна Наталья Алексеевна, сестра Петра I, повелела принести к ней святую икону, «и оная Царевна с того образа привесные серги и другие приклады велела снять и сделать, вместо тех привесов, к тому ж образу цату жемчужную с разными камени и запаны…» [2, с. 225]. Таким образом царевна Наталья продолжила царские вклады в обитель, некогда бывшую родной для ее деда и матери — Нарышкины жили в усадьбе, ставшей позже, благодаря дару Кирилла Полуэктовича, частью Высоко-Петровского монастыря и основанием монастырских келий, ныне именуемых Нарышкинскими палатами — а после 1682 года ставшую и родовой усыпальницей Нарышкиных. Именно в Боголюбском соборе были упокоены Кирилл Полуэктович и его жена Анна Леонтьевна — бабушка и дедушка Петра I и упомянутой царевны Натальи Алексеевны, их дяди Иван и Афанасий, убиенные стрельцами во время бунта в мае 1682 года, и другие сродники по линии Нарышкиных. К 1699 году — времени принесения в обитель почитаемого Казанского образа — в Боголюбском соборе были упокоены семь представителей рода Нарышкиных. Сама Наталья Алексеевна, почившая в 1716 году, позже была упокоена в Санкт-Петербурге при Александро-Невской лавре. 

Интересно, что об этой иконе архимандрит Григорий (Воинов) в 1875 году пишет как о пребывающей в обители, о второй же, взятой у Гликерьи Кутузовой, пишет только в примечании, ссылаясь на опись 1699 года. Можно предположить, что судьба второй иконы к концу XIX в. была уже неизвестна, а первая икона, вероятнее всего, сохранялась, несмотря на опустошающие обитель пожары 1702 и 1712 годов, осквернение храмов монастыря французами в 1812 году (тогда главные святыни были вывезены настоятелем архимандритом Иоанникием из Москвы), и почиталась в обители до революционных событий ХХ века, о чем будет сказано ниже.

Середина XIX века была ознаменована появлением в Высоко-Петровском монастыре еще одного чудотворного Казанского образа.

 «Казанский образ Божией Матери, мерою в выш. 4 ¾ верш., в шир. 3 ½ верш.^[3], письма более Итальянского, чем Греческого. До передачи в монастырь святыня эта находилась в доме девицы, купчихи Татьяны Степановой Крашенинниковой» [2, с. 227, 228]. Особо прославилась икона исцелениями болящих падучей болезнью. На это обращает внимание духовный писатель Евгений Поселянин (Е.Н. Погожев, мученически окончивший жизнь в 1931 г.) в книге «Богоматерь» [3], изданной в 1914 году. О девице Крашенинниковой он пишет: «В начале упомянутого [1849] года трижды во сне слышалось ей повеление оказывать помощь одержимым припадочными болезнями. Она стала собирать к себе таких больных, и они исцелялись от ее домашней Казанской иконы. Число собиравшихся к Крашенинниковой людей до того стало велико, что они не вмещались в доме и в сенях и ждали своей очереди на улице. Во избежание всяких нареканий на Крашенинникову митрополит Филарет предписал взять икону в Высокопетровский монастырь, где она продолжала подавать исцеления припадочным и расслабленным. Икона и поныне находится в этом монастыре: зимой в теплой Сергиевской церкви, а летом в Боголюбской» [3]. 

Святителю Филарету (Дроздову), митрополиту Московскому и Коломенскому, сообщили о чудотворной иконе священники, неоднократно совершавшие молебны в доме Крашенинниковой. И он, «после подробного на месте дознания чрез местного благочинного, предписал поместить Казанскую икону Божией Матери “для надлежащего наблюдения” в Высоко-Петровский монастырь. И действительно, 1 марта 1849 года эта св. икона из дома Крашенинниковой, спокойно отдавшей сию святыню, была внесена в Петровский монастырь» [4, с. 23]. Отмечу, что настоятелем монастыря в это время был архимандрит Филофей (Успенский) (1808–1882), впоследствии митрополит Киевский и Галицкий, а в означенное время, с 1847 года, — ректор Московской духовной семинарии, находившейся неподалеку от обители. В Москву он был вызван из Харькова, где был ректором Харьковской духовной семинарии, святителем Филаретом, обратившим внимание на духовные качества, незаурядный ум и организаторские способности молодого архимандрита. Сам же монастырь к этому времени уже почти в течение века возглавлялся настоятелями, тесно связанными с духовным просвещением. Большинство из них являлись учеными монахами и, прежде чем быть назначенными на должность настоятеля Высоко-Петровского монастыря, были ректорами или профессорами духовных школ.

Отдавая в монастырь икону, Крашенинникова выразила желание, чтобы в этот день, то есть 1 марта (память преподобномученицы Евдокии, через которую Господь неоднократно являл Свое милосердие, воскрешая и обращая к истинной вере Своих гонителей), «ежегодно пред иконою Богородицы совершено было молебное пение за Российское воинство» [2, с. 228]. Отец Григорий свидетельствует, что, как минимум, во время его настоятельства в обители эта традиция существовала. Возможно, данная традиция была упразднена в годы гонений на Церковь и более не возобновлялась.

Стоит также заметить, что глава в книге Евгения Поселянина, где об этом повествуется, называется «Казанская икона в Московском Высокопетровском монастыре». Впрочем, и несколько раньше, в 1889 году, архимандрит Григорий помещает в части 1 «Сборника для любителей духовного чтения» главу с тем же названием [5, с. 58, 59] (на которую, очевидно, и ориентировался Е. Поселянин). Свидетельствует ли это о том, что к концу 1880-х годов это был единственный почитаемый Казанский образ в обители? Возможно, нет, поскольку в 1877 г. при обновлении Боголюбского собора, восстанавливая иконостас храма в соответствии с описью 1699 г., архимандрит Григорий возвращает на место рядом с Боголюбской иконой образ мученицы Наталии и преподобного Алексия, человека Божия (небесных покровителей родителей Петра I), «а та икона, — пишет он, — которую мы привыкли видеть возле Боголюбской в иконостасе, разумею Казанскую, древнего письма, помещена в великолепном киоте за левым клиросом. Ей вполне отвечает за правым клиросом другая Казанская чудотворная икона, позднейшего времени. Как отрадно видеть, по ту и по другую сторону, Богоматерь с Предвечным Младенцем — зрети красоту Господню (Пс. 26: 4)!» [6, с. 104]. То есть речь идет о двух почитаемых Казанских иконах.

Архимандрит Григорий указывает в дополнение к истории иконы, переданной в монастырь при святителе Филарете, что «на ризу впоследствии вделано несколько драгоценных камней, усердием г-жи Наталии Гавриловны Башиловой, а в 1881 г. на украшение ризы пожертвована бриллиантовая звездочка (в 500 р)» [5, с. 59].

Обращаю на это внимание вот почему. В 1919 году в описи находящегося в храмах имущества, передаваемого «на хранение Боголюбивой общине при Высоко-Петровском монастыре»^[4] представителями от Отдела Народного образования Совдепа, в описи Боголюбского собора подробно описано, что «за правым клиросом на возвышенном месте в резном золоченом иконостасе в металлическом с дверками за стеклом киот[е] икона Казанской Божией Матери. Риза и венец серебряно-вызолоченныя. На венце и одежде Б.М. три звезды: бриллиантовая, алмазная и строцовая. На убрусе медальон осыпан алмазами, а на венце аметист розами». Справа от руки приписано: «Всего 32 бриллианта в украшении, 85 алмазов разной величины, накладка с 8-ью жемчужинами, крест нательный и медальон золотыя 56 пробы /подвеска с аммонтином».^[5] Не упомянутая ли бриллиантовая звездочка была пожертвована в 1881 году? К сожалению, в данной описи размер иконы не указан. В этой же описи, но уже при описании икон, находящихся в Сергиевском храме, «в прочих местах», т.е. не в алтаре и не в иконостасе, указывается: «За правым клиросом в резном вызолоченном деревянном иконостасе на возвышенном месте икона Казанской Бож[ией] Матери»^[6] и еще одна «икона Казанской Божией Матери, риза низана разноцветными стеклярусом»^[7]. Размеры икон не указаны. Отдельный акт составлен 18 февраля 1919 года в присутствии трех представителей по охране памятников старины и искусства и семи представителей комиссии благородных металлов, а также представителей монастыря настоятеля архимандрита Никодима (Шатунова)^[8] и его помощника иеродиакона Петра (Мухина)^[9] — среди ценных вещей, имеющихся в храмах, описывается Казанская икона Богоматери в «Похвалы Боголюбской церкви в храме святого Сергия» (создатели документа как бы объединили два монастырских храма): «на Казанской 1 крестик золотой на серебр. цепочке и на венце налобника из мелких бриллиантов до 3-х карат жемчужное украшение накладка 6 жемчужин и 2 изумруда по 1/2 карата весу»^[10]. Обращаю внимание на то, что в документе как имеющая ценность описана только одна Казанская икона.

В документе от 28 сентября 1921 года вновь упоминается Казанская икона — теперь уже в акте «проверки церковного имущества Боголюбской соборной церкви, после происшедшей в ней кражи». После перечисления похищенных Дарохранительницы, Евангелия, серебряных крестов, ковшей, прибора к Потиру и митр указывается, что Казанская икона сохранилась и полностью описывается ее драгоценное убранство, полностью совпадающее с таковым описанием 1919 года.

Летом 1924 года власти планировали закрыть монастырь. Сохранился акт от 19 августа 1924 г., где среди «предметов, подлежащих государственной охране» указываются «Казанская Б.М. 7 х 6 [вершков] XVIII в. без ризы; … Казанская Б. М. 7½ х 6¼ в[ершков] XVIII в. в серебряной ризе 1772 года»^[11]… Первая икона по размерам совпадает с чудотворной, попавшей в монастырь в конце XVII в. Указание на XVIII в., возможно, связано с датами поновлений, а отсутствие драгоценной ризы — с тем, что она была отобрана ранее, при изъятии церковных ценностей, но документа об этом не нашлось. Вторая же икона размерами практически совпадает с еще одной Казанской иконой, которая была передана меценатом и поэтом Евгением Ряповым в монастырь в 2005 году на праздник Казанской иконы 4 ноября (илл. 2). Статья об этом событии была размещена на официальном сайте Русской Православной Церкви «Патриархия.ру». В ней говорилось, что чудотворный список Казанской иконы Божией Матери возвращен из США. «Эта икона XVIII в. была предположительно одной из главных святынь обители, пока в советские годы не оказалась в руках частных коллекционеров. <…> Бывший владелец сказал, что этот образ — из “монастыря на Петровке”. “Я знаю лишь один такой монастырь и понял, куда икона должна возвратиться”, — рассказал Е. Ряпов»^[12]. Во время реставрации подтвердилось, что образ был написан в XVIII веке. Для него был создан большой деревянный резной киот, и икона была помещена в Сергиевском храме. Позже она была перенесена в настоятельский корпус монастыря, где ныне и пребывает.

Есть и еще одна Казанская икона, близкая по размерам — 33,2х28,3 см. (7½ х 6¹/₃ вершков) и описанию: «XVIII в. в серебряной ризе». Она хранится в Государственном историческом музее^[13] и 16 февраля 2016 г. была представлена в рамках Круглого стола «Утерянные и сохраненные святыни Высоко-Петровского монастыря», как попавшая в ГИМ именно из Высоко-Петровской обители (илл. 3). Возможно, какая-то из этих икон была списком с чудотворного образа, размещенным в Казанской часовне для поклонения верующих.

В Акте от 20 июня 1929 г. среди 50 предметов, которые были «при ликвидации Боголюбской ц[еркви] Петровского на Петровке б. монастыря сданы в Фонд Муз[ейного] п[од]отд[ела] МОНО», описаны 24 иконы, в том числе Казанская икона, по размерам очень напоминающая чудотворный образ, бывший в Высоко-Петровской обители с конца XVII века, но поновлявшийся в XVIII и XIX вв.: «Икона Казанской Б.М. на вырезе. XVIII в. Левкас местами открошился. Есть выбоины. Починена красками в XIX в. 31х26,5 см.»^[14]. В Акте указано еще много ценностей, в первую очередь, духовно-исторических, Высоко-Петровского монастыря, в том числе почитаемая Боголюбская икона, некогда подаренная в Боголюбове Петру I и его матери, в честь которой и был воздвигнут в обители Боголюбский собор, однако где сейчас находятся предметы, перечисленные в данном Акте, неизвестно. К сожалению, окончание документа не дает полностью полагаться на надежду когда-либо их найти: подпись после слова «Сдал» есть, а какой-либо подписи после слова «Принял» — нет^[15]. Поэтому мы не можем быть точно уверены, что эти святыни попали в те фонды, для передачи в которые они предназначались [7]. Справедливости ради надо отметить, что представители Петровской общины обратились с ходатайством в Административный отдел Моссовета при переходе из стен родной обители в находившийся неподалеку храм преподобного Сергия Радонежского на Большой Дмитровке «о передаче в ея ведения икон, предметов культа и облачений из ликвидируемого собора Боголюбской Б.М. в б. Высоко-Петровском м[онастыре]»^[16] (письмо от 10 июня 1929 г., подписано председателем церковной общины Варварой Александровной Платоновой), но положительного ответа, очевидно, не получили. 

Но вернемся в XIX век. В 1873 году, когда архимандрит Григорий (Воинов) стал настоятелем Высоко-Петровской обители, одним из первых его деяний стало устроение в южной арке Святых врат часовни в честь Казанской иконы Божией Матери. Им было направлено прошение Священноначалию: «В Высоко-Петровском монастыре находится особенно чтимая Казанская икона, копия которой издавна поставлена при Святых вратах. Хотя икона сия и помещена в некотором углублении… но [оно] настолько мало, что не может предохранить икону от дождя и снега… проходящие, желающие поклониться иконе, не имеют возможности останавливаться пред иконы без стеснения проходящих мимо их по тому же тротуару…»^[17]. Сам архимандрит Григорий в книге «Из моих воспоминаний» упоминал об этом и предшествовавших устроению часовни событиях, когда он был еще настоятелем московского Златоустова монастыря: «Там, по правую сторону св. врат Златоустова монастыря, в порожней части южной арки помещена мной (в 1868 г.) Знаменская икона Божией Матери, с возжжением перед нею лампады. Я радовался духом, смотря на проходящих, которые покланялись и прикладывались к ней с великим усердием. Очень желая подобное видеть в Высокопетровском монастыре, просил я митрополита Иннокентия^[18] увеличить бывшее в том монастыре, в правой арке св. врат, полуаршинное углубление (выемка) еще на половину аршина, для поставления Казанской иконы Божией Матери (списка с находящейся в монастыре чудотворной) [сказание о чудотворной иконе см. в I части моего Сборника для любителей духовного чтения, стр. 58-59], с возжжением перед нею лампады и устройством поясной створчатой решетки» [8, с. 7]. В ночь на 18 февраля отец Григорий видел во сне икону Знамения Божией Матери, а «на следующий день объявлена мне резолюция митрополита, в силу которой вышеупомянутая Казанская икона, изнесенная из Боголюбского храма, была поставлена в уготованном для нее месте… 7-го июля утром, накануне праздника Божией Матери… В праздник, разумею день Казанской иконы Пресвятыя Богородицы <…> [после Литургии] кто-то из простых сказал: “ныне надобно бы весь день звонить во вся. Какая благодать”!» [8, с. 8]. 

Таким образом, часовня была устроена, а в 1904 году еще более увеличена за счет соединения с находившейся за ней сторожкой и благоустроена. Есть предание, что этому благоустроению предшествовало следующее событие. В начале ХХ века в Москве существовала традиция, когда чудотворные образы Богородицы представители духовенства возили по домам в карете для совершения молебнов, а также обвозили их вокруг центральной части города при каких-либо бедствиях или угрозе болезней. Когда Казанскую икону Божией Матери хотели обвезти вокруг Москвы, и карета направлялась по Петровке от Кремля в сторону Каретного Ряда, то, поравнявшись с Высоко-Петровским монастырем, лошади встали, и сдвинуть их с места не представлялось никакой возможности. Тогда настоятель дал обет благоустроить Казанскую часовню, после чего был отслужен молебен, и только после этого чудотворный образ смог продолжить свой путь. С этого времени в часовне начали читать неусыпаемый акафист Пресвятой Богородице. В это время, т. е. с 1900 до начала 1905 года, настоятелем монастыря был архимандрит Серафим (Голубятников), позже — епископ Екатеринбургский и Ирбитский, лишенный кафедры в 1917 году за призыв к пастве оставаться верными монархии, хотя владыка, по его словам, «вовсе не призывал к бунту, а призывал к Кресту» [9, с. 29]. Последние годы владыка провел в Новоспасском монастыре, уже в январе 1918 года, превращенном в Новоспасский лагерь. По некоторым сведениям, расстрелян в 1921 году. А в 1924 году была ликвидирована Казанская часовня и вскоре занята под жилье.

С именем одного из новомучеников связана еще одна Казанская икона, ныне пребывающая в Высоко-Петровском монастыре. Речь о преподобномученике Феодоре (Богоявленском) (1905–1943), ставшем послушником в обители в 1928 году. 4 ноября 1929 г., в день празднования Казанской иконы Божией Матери, он был пострижен в монашество настоятелем монастыря епископом Варфоломеем (Ремовым)^[19] и вскоре рукоположен во иеродиакона. Казанская икона была семейной святыней Богоявленских. Еще в начале 1927 г. мать благословила своих детей этой иконой перед своей смертью, после чего икона находилась в доме сестры преподобномученика Феодора Ольги. Сам он жил на колокольне храма, где пребывала петровская община — сначала в самой обители, а после изгнания общины из ее стен в августе 1929 года, в храме преп. Сергия Радонежского на Большой Дмитровке. Многим отец Феодор известен по эскизу Павла Корина к картине «Реквием» («Русь уходящая»), который был написан в 1932 году — «Молодой монах». Этот же образ в 1943 году войдет в триптих «Александр Невский», на котором Корин напишет отца Феодора в виде молодого богатыря, встающего на защиту Руси. Именно в 1943 году, 19 июля, отец Феодор погиб в тюрьме г. Балашов. 

Впервые иеродиакон Феодор был арестован в 1933 года и, по отбытии трехлетнего заключения в лагере на Дальнем Востоке, вернулся в Москву. Он «был снабжен документами от лагерного начальства и от врача, с которым работал. Врач отмечал его… редкие способности к медицине» [12]. Отец Феодор был поставлен перед выбором — продолжать ли путь священнослужения — путь исповедничества и, возможно, мученичества, или пойти по медицинскому поприщу, закончив образование и став врачом. Понимая, что от его выбора зависит и жизнь семьи, он обратился за советом к сестре Ольге. «Тогда я взмолилась к Божией Матери и обратилась к Ее Пречистому образу Казанской иконе (благословение моей матери), чтобы Она вразумила меня, что ему ответить. Помню, что тогда у меня буквально чуть душа с телом не расстались. И вдруг, словно голос ясно услышала: “Вземшийся за орало да не зрит вспять” [ср.: Лк. 9: 62]» [12]. После этого отец Феодор подал прошение о рукоположении во священника. Пять лет он ревностно совершал свое служение в Подмосковье, иногда приезжая в Москву, чтобы духовно поддержать некоторых петровцев уже разгромленной к тому времени общины (в 1935 г. владыка Варфоломей, почти все оставшиеся клирики и некоторые прихожане общины были арестованы, а 10 июля 1935 г. владыка Варфоломей был расстрелян). Он был арестован 8 июля 1941 года, а перед этим, готовясь к аресту, несколько дней провел в молитве и посте в небольшой келье в доме сестры перед Казанской иконой. Во время же самого ареста он отслужил перед образом полный молебен, причем сотрудники НКВД, присутствовавшие в соседней комнате и наблюдавшие за происходящим (двери между комнатами не было) не посмели ему воспрепятствовать. 

В сентябре 2008 года епископ Новосибирский и Бердский Тихон (Емельянов, ныне митрополит Владимирский и Суздальский) передал на хранение клирику тогда еще храма преп. Сергия Радонежского б. Высоко-Петровского монастыря игумену Петру (Пиголю) Казанскую икону (илл. 4). Господь сподобил быть участницей этого события и нас с моей подругой Еленой Челноковой, работавшим в те годы в возглавляемом отцом Петром издательском секторе Синодального отдела религиозного образования и катехизации. Владыка Тихон свидетельствовал, что ему эта икона была передана 30 августа 1989 года в бытность его наместником московского Данилова монастыря духовной дочерью преподобномученика Феодора Елизаветой Ивановной Володичевой, которая получила ее от Ольги Павловны Богоявленской. При этом она рассказала, что волей самого св. Феодора было передать икону в Высоко-Петровский монастырь, когда будет такая возможность, но в те годы до открытия Петровского было еще далеко. Монашеская жизнь на Петровке возродилась по благословению Святейшего Патриарха Кирилла решением Священного Синода только 10 октября 2009 года. Вскоре после этого икона была официально передана в монастырь. Ныне икона пребывает в Сергиевском храме за левым клиросом и выносится на аналой для поклонения верующих в дни празднования Казанской иконе. На обороте иконы — старая надпись на церковнославянском языке: «Милость Его в роды родов боящимся Его (Евангелие от Луки гл. 1 ст. 50)». 

Интересно, что задолго до появления иконы в монастыре, в самом начале 2000-х годов, при реставрации храма преподобного Сергия иконописцы написали над входом в трапезную часть храма из притвора копию именно этого образа (он имеет свои отличительные особенности, так, например, нимбы, возможно, под оклад, о чем свидетельствуют следы от маленьких гвоздиков, написаны бледно-салатовыми линиями). Ныне он встречает каждого молящегося, приходящего в храм, где совершаются главные торжественные воскресные и праздничные, а также большинство будничных богослужений.

В самом начале уже нашего XXI века, в 2000 году, была возобновлена Казанская часовня — уже как храм-часовня с входом с улицы Петровка. Специально для него по благословению настоятеля, архимандрита Иоанна (Экономцева), иконописцем Александрой Резниковой был написан Казанский образ Богородицы, находящийся в часовне доныне и почитаемый братией и паломниками как чудотворный. Это одна из самых больших (по размеру) Казанских икон в Москве — в высоту она около 1,7 м. и около 1,2 м. в ширину (илл. 5). 

В течение почти десяти лет еженедельно по средам перед иконой читал акафисты помощник настоятеля, тогда мирянин, а ныне инок Петр (Шейманидзе) вместе с прихожанами монастыря. Когда я спросила отца Петра, почему икона была написана такой большой, ответ был простой: «Так ей Господь на душу положил».

Почитание иконы как чудотворной началось вскоре после того, как одна из прихожанок монастыря рассказала о чуде: вернувшись после чтения акафиста домой, она увидела, что ее мать, до этого в течение девяти лет парализованная, недвижимо лежавшая и не имевшая возможности говорить, сидит на кровати, а скоро она начала и разговаривать. Впоследствии после молитв перед иконой неоднократно происходили различные явления милости Божией и Его Пречистой Матери, на иконе появились дары, чудеса стали записывать в особую тетрадь. После восстановления в обители монашеской жизни возобновилась традиция ежедневного чтения акафиста перед находящейся в часовне Казанской иконой. Несколько раз, в день празднования Казанской иконы Божией Матери, здесь совершались ранние Божественные литургии. В год 700-летия обители (после 2015 года) работы в часовне продолжились, она была переустроена — алтарная часть была упразднена, маленький храм-часовня вновь стал просто часовней, куда каждый человек, идущий по Петровке, может зайти, чтобы поклониться чудотворному образу.

Список литературы

1. Игнатия, монахиня. Старчество в годы гонений. Преподобномученик Игнатий (Лебедев) и его духовная семья / Подготовка текста, публикация, предисловие и комментарии А.Л. Беглова. М.: Издательство Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2001. (Б-ка журнала «Альфа и Омега»). 350 с.

2. Григорий (Воинов), архимандрит. Древние и другие замечательные предметы в Московском Высокопетровском монастыре. М.: Издание Императорского Общества Истории и Древностей Российских при Московском Университете, 1875. С. 211-241.

3. Поселянин Е. Богоматерь. Полное иллюстрированное описание Ее земной жизни и посвященных Ее жизни чудотворных икон». СПб., 1914 // Цит. по: Электронный ресурс: https://azbyka.ru/fiction/bogomater-opisanie-ee-zemnoj-zhizni-i-chudotvornyx-ikon/ (дата обращения 25.05.2020)

4. Григорий (Воинов), архимандрит. Высоко-Петровский мужской второклассный монастырь в г. Москве. М., 1899. 32 с.

5. Григорий (Воинов), архимандрит. Казанская икона Божией Матери в Высокопетровском монастыре / Сборник для любителей духовного чтения. Ч. 1. М.: Университетская типография, Страст. бульв., 1889. С. 58-59 // Цит. по: Электронный ресурс: https://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Voinov/sbornik-dlja-lyubitelej-duhovnogo-chtenija-chast-1/ (дата обращения 25.05.2020)

6. Григорий (Воинов), архимандрит. Обновление и освящение Боголюбской в Высокопетровском монастыре соборной церкви / Сборник для любителей духовного чтения. Ч. 1. М.: Университетская типография, Страст. бульв., 1889. С. 100-105 // Цит. по: Электронный ресурс: https://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Voinov/sbornik-dlja-lyubitelej-duhovnogo-chtenija-chast-1/ (дата обращения 25.05.2020)

7. Балашова Е.Г. История взаимодействия Высоко-Петровского монастыря и Государственного Исторического музея в 1920-х годах // Электронный ресурс: https://vpmon.ru/10795-2/ (дата обращения 25.05.2020).

8. Григорий (Воинов), архимандрит. Из моих воспоминаний. М., 1892–1893. 45 с. 

9. Нечаев М.Г. Церковь на Урале в период великих потрясений: 1917–1922. Пермь, 2004. 335 с.

10. Варфоломей (Ремов), архиепископ. Из духовного наследия: [Жизненный путь архиепископа Варфоломея] / Подготовка текста, публикация, вступительная статья и примечания А.Л. Беглова // Альфа и Омега. 1998. № 4(18). С. 119-133. 

11. Балашова Е.Г. Новые сведения о пострадавших в годы гонений на Церковь в СССР в 1920−1930-е гг. (по материалам Высоко-Петровского монастыря г. Москвы) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2017. Т. 16. № 3. С. 414-428.

12. Богоявленская О. П. Воспоминания о брате: (Олег Павлович Богоявленский — иеромонах Феодор) / Подготовка текста, публикация, вступительная заметка и примечания А.Л. Беглова // Альфа и Омега. 2001. № 1 (27). С. 258-282 // Цит. по: Электронный ресурс: http://secretmonks.ru/fathers/ieromonah-feodor-bogoyavlenskij/o-p-bogoyavlenskaya-vospominaniya-o-brat/

^[1] Балашова Е.Г. Казанская икона Божией Матери и Высоко-Петровский монастырь: святыни утраченные и обретенные. Материалы XVI Международной конференции «Икона в русской словесности и культуре» / Отв. ред. и сост. Первушин М.В. – М.: Дом русского зарубежья, 2020. С. 547–566 // Эл. ресурс: https://www.domrz.ru/upload/iblock/210/21056cd2e9e8ff5f2cf25feefbd8fc7d.pdf (дата обращения: 02.11.2020). 

^[2] Примерно 31х26,7 см. 1 вершок = 4,45 см.

^[3] Примерно 21,1х15,6 см.

^[4] Центральный Архив города Москвы (ЦАГМ). Ф. 1215. Оп. 3. Д. 74. Л. 15 об.

^[5] Там же. Л. 2.

^[6] Там же. Л. 6 об.

^[7] Там же. Л. 7.

^[8] С 1923 г. – епископ Барнаульский Никодим (Шатунов) (1859–после 1924). По некоторым данным погиб в заключении. Точная дата смерти неизвестна. См.: Зорина Л.А. Епископ Никодим (Шатунов) – связующая нить Вятки, Москвы и Алтая / Доклад в рамках XXVIII Международных рождественских образовательных чтений // URL: https://mroc.pravobraz.ru/zorina-l-a-episkop-nikodim-shatunov-svyazuyushhaya-nit-vyatki-moskvy-i-altaya/ (дата обращения: 15.05.2020).

^[9] Иеродиакон Петр (Мухин) (1867–1937). Расстрелян на Бутовском полигоне 27.11.1937.

^[10] Там же. Л. 63.

^[11] Там же. Л. 112.

^[12] Русская Православная Церковь. Электронный ресурс:  http://www.patriarchia.ru/db/text/56237.html (дата обращения 27.05.2020)

^[13] Государственный исторический музей. Электронный ресурс: https://catalog.shm.ru/entity/OBJECT/5534258?query=%D0%9A%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F&index=3 (дата обращения 27.05.2020)

^[14] ЦАГМ. Ф. 1215. Оп. 3. Д. 74. Л. 212 об.

^[15] Там же. Л. 213

^[16] Там же. Л. 194.

^[17] ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 130. Д. 757. Л. 49.

^[18] Святитель Иннокентий (Вениаминов, † 1879), митрополит Московский и Коломенский в 1868–1879 гг.

^[19] Архиепископ Варфоломей (Ремов Николай Федорович, 1888–1935), с 1921 г. – епископ Сергиевский, с 1925 г. из-за болезней – на покое, с 1934 г. – архиепископ; в 1922–1935 гг. настоятель Высоко-Петровского монастыря г. Москвы, руководитель тайной монашеской общины. Арестован 21.02.1935. Расстрелян 10.07.1935. Об архиепископе Варфоломее (Ремове) см. подробнее: [10; 11].